Любопытный разговор о кривой козе затеял отец видного националиста, вырванного только что из лап путинского (то есть созданного в правление Путина) правосудия. Впрочем, когда видный националист еще не был таким видным, его отец уже был очень заметной политической фигурой, правда, насколько я помню, в те годы чрезмерным национализмом сам он не грешил.
Любопытность разговора – и в самой теме: давайте разбираться во всем правдиво. Но гораздо больше – в развитии темы: насколько правдив и сам автор, и его оппоненты (точнее, один оппонент, с репликой которого мне удалось познакомиться). Реплика, правда, не слишком оригинальна – "Не обманешь – не продашь". И дальше, про то, что у нас страна – подросток, а подросткам врать сам бог велел: не скажешь им вовремя, что от онанизма слепнут, так они своим рукоблудством совсем себя погубят. Реал-политик – дескать.
Позиция эта кажется далекой от высокой прагматики – единожды соврав, кто тебе поверит. Но интересна она не этим. А тем, что мы не можем говорить правду, даже когда хотим ее говорить. Не приучены. Нет навыка. А без навыка, слету так – вот не получается.
Статьи Константинова и реплика Ихлова посвящены событиям двадцатипятилетней давности. Вроде и не так, чтобы безумно давно, для тех, кому шестьдесят и больше. А вспомнить их не получается. Память заменяется социально-экономическими теориями-мифами. Даже, когда внутри самих этих мифов сидят очевидные противоречия.
Ну, например, Константинов пишет о том, что выборы на Съезд Народных Депутатов в 90-м году были образцом демократичности. А рядом, через несколько строк – что за исключением нескольких городов-миллионников выборами рулили райкомы и обкомы. Это свобода? Так мы ее и сегодня имеем, такую свободу. Неувязочка. Не замечает.
Съезд Депутатов РСФСР получился менее номенклатурным, чем Съезд Депутатов СССР, выборы на который прошли несколькими месяцами раньше. Но еще – очень номенклатурным. И очень далеким от реальной воли народа. Реальная воля была высказана в начале 90-х два раза: в 91-м на выборах президента РСФСР (РСФСР, а не РФ – повторяю, то есть не самостоятельного государства, а советской республики) и в начале 93-го на референдуме о доверии Ельцину. Это два четко зафиксированных факта. Которые совершенно однозначно свидетельствуют о простейших вещах: никто волю народа не насиловал и через колено волю не ломал. Сам народ, общество, советский образ жизни, советскую общественную архитектуру реформаторы ломали. Ломали резко. Да, и нельзя было иначе – все прогнило, само сыпалось. Это правда. Но только делалось это (до конца 93-го года) по желанию народа, в исполнение воли народа. Еще даже в 96-м, проголосовав, уже, правда, скрепя сердце, за Ельцина, народ обозначил свою поддержку движению против стояния.
Почему это важно? Почему важно установить, что государственная политика в девяностых годах прежде, чем стать подлой в последние шесть лет, была просто глупой, недальновидной (хотя по тому состоянию умов и единственно возможной)?
Это важно не для того, чтобы оправдать или обвинить Гайдара, Чубайса, Ельцина, да и всех нас – миллионы наблюдателей и избирателей. Это важно совсем для другого – чтобы зафиксировать факт, как мы не далекую, а очень близкую к нам историю извращаем в своем сознании. Причем – без всякого злого умысла. Апология Ихлова звучит, скорее, как обвинение младореформаторам. А его аргументы – самообличительно. Так что лукавства в этом оправдании не заподозришь, нет здесь лукавства. Но то, что здесь есть, много хуже лукавства – это самообман: выдавание стройной, хотя и плохо согласующейся с фактами теории, которая сложилась в попытках осмыслить действительность, за саму действительность.
Мы убедили себя, что народ ленив, народ пассивен, народ не хочет перемен, в общем – быдло. Убедили, конечно, не на пустом месте – на фактах. Но – на фактах тщательно подобранных и своеобразно проинтерпретированных. И при игнорировании других фактов – неудобных. И дальше, исходя из сформировнной нами теории, и смотрим на историю, пытаясь то увидеть в ней то, чего не было, то не замечать того, что было. Чтобы теорию не порушить.
Реально же, конечно, наш народ представляет собой явление гораздо более сложное. И апатия вовсе не является нашей доминирующей чертой. Иначе бы не было у нас ни этих разговоров, ни патриотической истерики, ни протеста – ничего. Но в том-то и дело, что головы наши устроены слишком просто, чтобы осознавать такие сложные явления, как народ.
Вообще говоря, это черта подросткового мышления: пытаясь осмыслить недоступно сложное для их мыслительного аппарата, подростки придумывают массу простеньких теорий, живущих ровно до первого столкновения с действительностью: пока автор не начинает пытаться жить по своей теории (ну, например, как Раскольников у Достоевского).
Мы сегодня пребываем в точно таком же состоянии. И пока мы его не преодолеем, наши теории будут иметь только одну ценность – помогать развитию исторического мышления самого теоретика.
Но не дай бог начинать строить на их основе что-то реальное. Получится карточный домик.
! Орфография и стилистика автора сохранены
