Есть такой тип людей, которые подсаживаются к вам в вагоне поезда, в кафе или подходят на улице, когда вы ждете кого-то. Мне кажется, есть несколько вариантов, почему они это делают: чтобы познакомиться, спросить номерок, добавить в соцсетях. А есть те, кому нужно высказаться, рассказать историю из своей жизни, а может быть, даже пересказать всю свою жизнь. Так выходит, что я часто сталкиваюсь с такими людьми. Возможно, они чувствуют, что я хороший слушатель. И это действительно так, я почти всегда выслушиваю незнакомцев.
Мне приходилось слушать рассказ химика, которому в 1991 году заказали сделать краску для флага России. Как-то в поезде познакомилась с начальником инженерной службы в одном из ТЦ Москвы. Он рассказывал, что его знакомый был в числе людей, подписавших требование войти Украине в Евросоюз. Я не отвечаю за правдивость этих историй, очевидно, что-то приукрашено, что-то недосказано, а что-то и вовсе придумано.
У меня была странная мечта — вот так вот поболтать с полицейским. И на одной из акций по экологии полицейский сам подошел ко мне и решил поговорить.
Он начал с того, что удивлен происходящим — мол, сознание людей сильно поменялось. "Мы в наше время и не думали ни о какой экологии. По официальным каналам ничего не показывали", — сказал полицейский. На это я ему ответила, что и сейчас мало что показывают.
"Ну вон ваш Леня же устроил акцию", — возмутился страж порядка. Леня — организатор движения "Социалистическая альтернатива". Вряд ли о его движении что-то показывают в официальных СМИ, но об этом я не успела сказать, так как мой собеседник вспомнил, что недавно Путин сообщил о какой-то загрязненной речке. Но о дальнейшей судьбе этой речки мой собеседник не знал.
Затем внимание полицейского привлек молодой парень, который участвовал в пикете.
"Уж очень странный парень, вот он явно представитель ЛГБТ", — настороженно сказал полицейский. Митинги и представители ЛГБТ, видимо, две самые большие проблемы по мнению силовиков.
"Ну и что. Знаете, на этой площади намного больше ЛГБТ-представителей, чем вы думаете", — сказала я. Пикеты проходили на Пушкинской площади, и помимо активистов — около 30 человек — там было много обычных прохожих.
"У нас не запрещено быть кем-то, запрещено пропагандировать. Правда, не совсем понимаю, что значит "пропагандировать" в контексте этого закона", — добавила я.
"Они же всё пытаются митинги согласовать", — не унимался полицейский.
Я ответила, что это их гражданское право. Мой собеседник ушел к новоприбывшему пикетчику проверить документы.
Спустя несколько минут он вернулся и рассказал историю о том, как один дед пытался пикетировать возле Госдумы, когда там все было оцеплено, так как туда приехал то ли Путин, то ли Медведев. Зачем-то решил рассказать про федеральный закон о собраниях, митингах, демонстрациях и пикетированиях.
Я тут же вспомнила визит Трампа в Хельсинки в 2018 году, когда на улицы вышло большое количество протестующих против его приезда. При этом они всего лишь подали уведомление и им ничего не нужно было согласовывать.
Затем полицейский снова вернулся к предыдущему разговору.
"А ты говоришь, что тут ЛГБТ много, серьезно?" — не унимается полицейский, уже обращаясь ко мне на "ты".
Утвердительно отвечаю на его вопрос.
"Ты прям стопроцентно знаешь кто? Неужели те девушки?" — кивает на двух девушек, что стоят недалеко от нас.
"Нет, стопроцентно я не уверена. Я просто имела в виду, что представителей ЛГБТ гораздо больше, чем вы себе представляете", — уже немного устало отвечаю представителю власти.
"Да я бы всех в армию сослал, чтобы нормальными мужиками вернулись", — заявляет полицейский, почему-то акцентируя внимание именно на мужчинах. Женщин-то он вряд ли отправит в армию...
"Мой друг ездил в Севастополь, так вот там русские весь пляж замусорили. Ему даже стыдно стало", — резко меняет тему разговора полицейский.
"Крым наш?" — улыбаясь и не то спрашивая, не то утверждая, смотрит на меня мой собеседник.
На вопрос решила не отвечать.
"А крымчанам это нужно?" — уже точно спрашивает полицейский.
"Ну, говорят, проголосовали", — сконфуженно отвечаю я.
"Да, проголосовали", — вздыхая, повторяет полицейский.
"А что еще будет наше со временем?" — спрашивает, снова улыбаясь.
Говорю ему, что все от людей зависит, от их реакции на происходящее. Граждане должны решать, причем с обеих сторон.
Тогда он рассказал про свою службу в тайге. Вспомнил случайно найденный дом, где жили те, кого в 1939 году сослали "бандеровцы".
"В доме этом бабушка наливает нам банку воды попить, а обратно в руки не берет, говорит, ставьте на стол. Они же ненавидят нас. А нам твердили — дружба народов. Вон ВДНХ даже построили. А мы же все разные", — говорит полицейский.
При этом он отметил, что эта "нелюбовь" оправдана, так как они были сосланы и лишились своего дома. А затем сказал, что все-таки это по приказу Сталина случилось.
На этом наш разговор окончился. Я с ним попрощалась, а он сказал: "Приходите почаще".
